Редфорд продолжает доказывать, что власть Хатшепсут постепенно ослабевала по мере нарастания влияния и силы Тутмоса, поскольку его имя и образ стали все чаще появляться в различных настенных рельефах, и, кроме того, ему было поручено вести войны с иноземцами. Тем не менее в этом нет существенных отличий от совместного правления царя и его преемника: египетским принцам, как правило, давались широкие полномочия, чтобы подготовить их к последующему царствованию.
Даже в 1980 г. Грималь все еще продолжал настаивать на версии о слабой правительнице Хатшепсут, находившейся под влиянием зловещей фигуры за троном — Сененмута:
«Во время своего правления она полагалась на выдающихся людей, прежде всего на Сененмута. Даже при жизни Сененмута злые языки говорили, что он вознесся так высоко благодаря интимным отношениям с царицей… Сененмут был вездесущей влиятельной фигурой на протяжении первых трех четвертей периода правления Хатшепсут, но позднее он, судя по всему, впал в немилость. Причину этого мы не знаем. Считается, что после смерти Неферуры… он мог создать альянс с Тутмосом III, что и заставило Хатшепсут отвергнуть его в 19-й год ее правления, за три года до исчезновения самой царицы».
Тем не менее слова Грималя о «злых языках» и «немилости» основаны скорее на его воображении и домыслах, чем на реальных фактах.
А вот высказывания французского египтолога Сюзанны Рати, которая смело встала на защиту репутации Хатшепсут:
«Личность Сененмута была неоднозначной и сложной. Отдельные аспекты его карьеры непостижимы для нас. Кажется, что его влияние ясно видится во всех великих достижениях периода правления Хатшепсут, по крайней мере до 16-го года. Очень трудно разделить роль царицы и роль ее «советника» в различных решениях и деятельности. Мы называем Сененмута «советником», избегая термина «фаворит», поскольку у нас нет никаких сведений относительно этой стороны отношений Хатшепсут и Сененмута».
Третий исторический спор относительно Хатшепсут велся по поводу того, как именно она пришла к власти и утвердилась на троне. К сожалению, существует очень немного царских памятников эпохи Нового царства, содержащих заявление о том, что правитель появился на свет в результате сексуального контакта божества (бога Амона) и смертной женщины и, таким образом, физически является полубогом. Это, в свою очередь, поднимает вопрос о том, почему дошедшие до нас подобные сцены относятся ко временам правления вполне определенных царей: было ли это случайностью, поскольку эти сцены являлись частью стандартного набора элементов царских памятников, или, как считают многие египтологи, дело в том, что некоторые правители были особенно склонны защищать свои права на трон.
